А "мне" Галина Васильевна почти не читала лекций и не вела практических: ЛАТ (у Вас наверняка тоже был, не расшифровываю поэтому) она читала девчонкам (они на курс ниже были), нам успела только крохотный кусочек морфологии современного русского языка прочитать - весной, в конце моего второго курса, она тогда как раз пришла работать в Сумской пед; и тогда же мне повезло взять у неё тему курсовой по Блоку (я медлила, ни у кого не хотела брать тем, всё такие скучные были темы и преподаватели, и Г. В. подхватила уже тех, кто ни к кому не записался, а к ней захотел), а потом я у неё писала вторую курсовую, тоже по Блоку, но по методике русского языка (анализ стихотворения "Россия"), - и потом дипломную, "Лексико-семантическая группа "свет" в поэзии Блока"... Конспекты тоже, наверное, не сохранились, да я и не вела почти конспектов, ненавидела "почему-то" (из-за почерка, конечно).
...Да вот, дурью я маялась, Таня Кошкодил уже спрашивала, для чего я переводила тексты. А просто пути в науку были закрыты, творческие силы буяли, применения им не было. Вот я и продолжила то, на что меня сподвигли друзья (я в комментариях к письмам ГВ вот тут рассказывала: "Кривопишина писала у Хорольского дипломную работу по У. Б. Йетсу (выбираю тогдашнюю транскрипцию) в сопоставлении с Блоком. Переводов Йетса было мало, но у Хорольского были тексты в оригинале. А Кривопишина учила французский, Хорольский же мог дать только подстрочник. Требовался поэтический перевод для того, чтобы соблюдалось хотя бы приблизительное «равенство условий» при сопоставлении поэтов. Выбор пал на меня. Хорольский предложил Кривопишиной попросить меня сделать перевод — по крайней мере как признанную в то время «блоковедшу» и «символистку» (я писала две курсовых и дипломную о Блоке — по языку — у Галины Васильевны), а также «Александра Иванова», имевшего «поэтические опыты» написания пасквилей и пародий на местное сообщество. В ход было пущено самое сильное оружие — лесть (Хорольский сказал: «Что с того, что Борисова никогда не занималась переводами, тем более поэтическими? Если нужно — она сделает». Конечно же, было «нужно»: диплом горел, и не столько из-за отсутствия переводных текстов, сколько из-за «любовных томлений» и «кружений сердца» у дипломницы. Когда уже и тексты были готовы, — конечно же, полуподстрочники! — она периодически приходила ко мне в 11 часов вечера с очередного свидания, садилась в кресло и, глядя минут пять честными и преданными глазами, тут же благополучно засыпала. А я — после трудового дня и вечера в вечерней школе — сидела и писала ей диплом...)").
no subject
Конспекты тоже, наверное, не сохранились, да я и не вела почти конспектов, ненавидела "почему-то" (из-за почерка, конечно).
...Да вот, дурью я маялась, Таня Кошкодил уже спрашивала, для чего я переводила тексты.
А просто пути в науку были закрыты, творческие силы буяли, применения им не было.
Вот я и продолжила то, на что меня сподвигли друзья (я в комментариях к письмам ГВ вот тут рассказывала:
"Кривопишина писала у Хорольского дипломную работу по У. Б. Йетсу (выбираю тогдашнюю транскрипцию) в сопоставлении с Блоком. Переводов Йетса было мало, но у Хорольского были тексты в оригинале. А Кривопишина учила французский, Хорольский же мог дать только подстрочник. Требовался поэтический перевод для того, чтобы соблюдалось хотя бы приблизительное «равенство условий» при сопоставлении поэтов. Выбор пал на меня. Хорольский предложил Кривопишиной попросить меня сделать перевод — по крайней мере как признанную в то время «блоковедшу» и «символистку» (я писала две курсовых и дипломную о Блоке — по языку — у Галины Васильевны), а также «Александра Иванова», имевшего «поэтические опыты» написания пасквилей и пародий на местное сообщество. В ход было пущено самое сильное оружие — лесть (Хорольский сказал: «Что с того, что Борисова никогда не занималась переводами, тем более поэтическими? Если нужно — она сделает». Конечно же, было «нужно»: диплом горел, и не столько из-за отсутствия переводных текстов, сколько из-за «любовных томлений» и «кружений сердца» у дипломницы. Когда уже и тексты были готовы, — конечно же, полуподстрочники! — она периодически приходила ко мне в 11 часов вечера с очередного свидания, садилась в кресло и, глядя минут пять честными и преданными глазами, тут же благополучно засыпала. А я — после трудового дня и вечера в вечерней школе — сидела и писала ей диплом...)").