tamara_borisova (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
tamara_borisova) wrote2012-10-05 01:13 am
tamara_borisova) wrote2012-10-05 01:13 am
Entry tags:
К вопросу о матрицах
Лазурь да глина, глина да лазурь,
Чего ж тебе ещё? Скорей глаза сощурь,
Как близорукий шах над перстнем бирюзовым...
До 2005 года у меня не было фотоаппарата (если не считать косоглазого чёрно-белого «Киева», неведомо как возникшего у нас дома в семидесятые годы), и даже когда он появился (сначала на работе, в торгово-промышленной палате, где я делала корпоративный журнал), мне почему-то и в голову не пришло взять его летом на родину, в ежегодную летнюю поездку в Приазовье, на море и в Нововасильевку, и не потому, что я боялась потерять чужое имущество, — а потому что кто же фотографирует собственную сердцевину, самые первые годовые кольца древесного ствола?
Поэтому когда Володя Колодин сначала прислал мне письмо с темой «Домрайсад» (привет, а мы вместе учились в нововасильевской школе), а потом прислал и фотографии нашей общей родины, я сначала стала рыдать над ними так, как я не рыдала после маминых похорон, — а я это делала весь первый месяц, — а потом, ошеломлённая неожиданным открытием, ринулась смотреть цвета моего ЖЖ, которые я долго подбирала, чтобы зелень была травяная, а желтизна непременно пшеничная...
Недаром же говорят, что, рассказывая о жизни какого-то человека, следует упоминать: его детство прошло на фоне таких-то пейзажей и в таких-то интерьерах (интерьеры — забегая вперёд — были сталинским ампиром и таврийской архитектурой удлинённых окон и островерхих кирпично-шиферных крыш с солярными причёлками)...
Так делается дактилоскопия личности в целом — путём первых множественных оттисков мира на новорождённой человеческой душе, — которую взрослый человек потом повторяет везде и во всём — абсолютно бессознательно, но в абсолютно точном соответствии с линиями руки и пальцев, к чему бы они ни прикасались.
Вот она, моя травяная да пшеничная, лоскутная родина, чуть холмистая, наклонённая, как рука с опущенной ладонью, удерживающей влагу малых речушек.
Там, на этой ладошке, я росла: от такого оттиска до такого — на серебряной фольге редких фотографий:
Там прошли самые важные годы моей жизни — с 1963 года по 1969-й:
Папина трудовая книжка
Мамина трудовая — значит, я правильно помню, что уехали мы из Нововасильевки в конце августа 1969 года...
Там живёт и поныне самая крохотная, но самая круглая, самая важная, самая ранняя часть моей души: самые первые годовые кольца, самые центральные линии мягких подушечек моих пальцев... и туда устремлены мои самые нежные касания — на кончиках пальцев, на цыпочках, затаив дыхание и удержав стук любящего сердца — один только взгляд, одна слезинка, не больше... ладно, пусть всего три:
ро — ди — на...
Чего ж тебе ещё? Скорей глаза сощурь,
Как близорукий шах над перстнем бирюзовым...
До 2005 года у меня не было фотоаппарата (если не считать косоглазого чёрно-белого «Киева», неведомо как возникшего у нас дома в семидесятые годы), и даже когда он появился (сначала на работе, в торгово-промышленной палате, где я делала корпоративный журнал), мне почему-то и в голову не пришло взять его летом на родину, в ежегодную летнюю поездку в Приазовье, на море и в Нововасильевку, и не потому, что я боялась потерять чужое имущество, — а потому что кто же фотографирует собственную сердцевину, самые первые годовые кольца древесного ствола?
Поэтому когда Володя Колодин сначала прислал мне письмо с темой «Домрайсад» (привет, а мы вместе учились в нововасильевской школе), а потом прислал и фотографии нашей общей родины, я сначала стала рыдать над ними так, как я не рыдала после маминых похорон, — а я это делала весь первый месяц, — а потом, ошеломлённая неожиданным открытием, ринулась смотреть цвета моего ЖЖ, которые я долго подбирала, чтобы зелень была травяная, а желтизна непременно пшеничная...
Недаром же говорят, что, рассказывая о жизни какого-то человека, следует упоминать: его детство прошло на фоне таких-то пейзажей и в таких-то интерьерах (интерьеры — забегая вперёд — были сталинским ампиром и таврийской архитектурой удлинённых окон и островерхих кирпично-шиферных крыш с солярными причёлками)...
Так делается дактилоскопия личности в целом — путём первых множественных оттисков мира на новорождённой человеческой душе, — которую взрослый человек потом повторяет везде и во всём — абсолютно бессознательно, но в абсолютно точном соответствии с линиями руки и пальцев, к чему бы они ни прикасались.
Вот она, моя травяная да пшеничная, лоскутная родина, чуть холмистая, наклонённая, как рука с опущенной ладонью, удерживающей влагу малых речушек.
Там, на этой ладошке, я росла: от такого оттиска до такого — на серебряной фольге редких фотографий:
Там прошли самые важные годы моей жизни — с 1963 года по 1969-й:
Папина трудовая книжка
Мамина трудовая — значит, я правильно помню, что уехали мы из Нововасильевки в конце августа 1969 года...
Там живёт и поныне самая крохотная, но самая круглая, самая важная, самая ранняя часть моей души: самые первые годовые кольца, самые центральные линии мягких подушечек моих пальцев... и туда устремлены мои самые нежные касания — на кончиках пальцев, на цыпочках, затаив дыхание и удержав стук любящего сердца — один только взгляд, одна слезинка, не больше... ладно, пусть всего три:
ро — ди — на...
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства — значит, текст уворован ботами-плагиаторами.
no subject