tamara_borisova (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
tamara_borisova) wrote2012-01-16 02:42 am
tamara_borisova) wrote2012-01-16 02:42 am
Entry tags:
Письма Г. В. Степановой. 21 февраля 1983 года
Начало здесь, остальное по тегу, начинать лучше снизу, поскольку в ЖЖ записи идут «вверх ногами».
21 февраля 1983
Согласна с Вами в отношении формы плеяды начала ХХ века, но я думала над их содержанием.
И теперь мысля́ такая: а если духовное прощание выразилось в прощании — ломке всех предшествующих поэтических гармоний — сладкозвучий. Опять-таки в преддверии катаклизмов физицких и духовных и непрощении прошлых сладостей и комфортов душевных?
Нашла здесь добротные заграничные Пикассо, всмотрелась. Опять же по причине ХХ века.
1. Он — концептуалист. Т.е. никогда натура не владела им, он в ней не растворялся, она его не порабощала. Он всегда исповедовал, выражал, совал под нос и проч. только свою концепцию этой самой натуры.
2. Все его розовые, голубые, кубистические и проч. периоды — это разные периоды прежде всего его концепции понимания человека, вещи в мире.
После всего и всех событий как внешних (две мировых войны), и женщины, друзья, дети, т.е. внутренних, он начинает смотреть на мир, как на комнату игр, в которую попадает он, видящий этих неразумных, безнадёжных, но иногда забавных детей, и начинает играть. Взрослый, мудрый — в мире, который судорожно пытается спрятать всё истинное, не украшающее его в формы благорасполагающие. И тогда Пикассо выволакивает наружу это. Издевается, хлещет по филейным частям, зная, что всё равно, так всё и будет, те же безумные дела, мысли... Он — художник трагический. Но — в карнавале.
А его разрушение формы превосходно, т.к. передаёт в форме суть явления. Но этот же приём как-то «ничего не говорит», если надо сказать доброе. (Или тогда она воспринимается как игра детей, или я просто не принимаю здесь эту форму.)
(Дописка, попавшая на оборот, то есть начало письма):
«Насчёт лирика — результат» директора веч. школы — блеск! [1]
(Места для обычной росписи Г. В. в конце письма не осталось.)
Примечание
1. Я рассказала Галине Васильевне в предыдущем письме про афоризм о лирике и результатах директора вечерней школы, в которой я работала один год сразу после окончания мной института.
Прилагаю три иллюстрации: факсимиле первой страницы этого письма Галины Васильевны, моего письма от 19 февраля (на которое придёт её ответ от 26 февраля, см. следующую публикацию) — и оборот этого же письма: одно время я писала Галине Васильевне письма на тетрадных обёртках, только этот формат устраивал мою широкую натуру с широким почерком, только там не было тесно моей душе и руке...
(Годы в письмах Галины Васильевны проставляла я, реконструируя их по штемпелю на конверте, в своих же письмах я всегда писала полную дату, то есть с указанием года, что облегчило датировку: Г. В. выслала их мне без конвертов.)
21 февраля 1983
Согласна с Вами в отношении формы плеяды начала ХХ века, но я думала над их содержанием.
И теперь мысля́ такая: а если духовное прощание выразилось в прощании — ломке всех предшествующих поэтических гармоний — сладкозвучий. Опять-таки в преддверии катаклизмов физицких и духовных и непрощении прошлых сладостей и комфортов душевных?
Нашла здесь добротные заграничные Пикассо, всмотрелась. Опять же по причине ХХ века.
1. Он — концептуалист. Т.е. никогда натура не владела им, он в ней не растворялся, она его не порабощала. Он всегда исповедовал, выражал, совал под нос и проч. только свою концепцию этой самой натуры.
2. Все его розовые, голубые, кубистические и проч. периоды — это разные периоды прежде всего его концепции понимания человека, вещи в мире.
После всего и всех событий как внешних (две мировых войны), и женщины, друзья, дети, т.е. внутренних, он начинает смотреть на мир, как на комнату игр, в которую попадает он, видящий этих неразумных, безнадёжных, но иногда забавных детей, и начинает играть. Взрослый, мудрый — в мире, который судорожно пытается спрятать всё истинное, не украшающее его в формы благорасполагающие. И тогда Пикассо выволакивает наружу это. Издевается, хлещет по филейным частям, зная, что всё равно, так всё и будет, те же безумные дела, мысли... Он — художник трагический. Но — в карнавале.
А его разрушение формы превосходно, т.к. передаёт в форме суть явления. Но этот же приём как-то «ничего не говорит», если надо сказать доброе. (Или тогда она воспринимается как игра детей, или я просто не принимаю здесь эту форму.)
(Дописка, попавшая на оборот, то есть начало письма):
«Насчёт лирика — результат» директора веч. школы — блеск! [1]
(Места для обычной росписи Г. В. в конце письма не осталось.)
Примечание
1. Я рассказала Галине Васильевне в предыдущем письме про афоризм о лирике и результатах директора вечерней школы, в которой я работала один год сразу после окончания мной института.
Прилагаю три иллюстрации: факсимиле первой страницы этого письма Галины Васильевны, моего письма от 19 февраля (на которое придёт её ответ от 26 февраля, см. следующую публикацию) — и оборот этого же письма: одно время я писала Галине Васильевне письма на тетрадных обёртках, только этот формат устраивал мою широкую натуру с широким почерком, только там не было тесно моей душе и руке...
(Годы в письмах Галины Васильевны проставляла я, реконструируя их по штемпелю на конверте, в своих же письмах я всегда писала полную дату, то есть с указанием года, что облегчило датировку: Г. В. выслала их мне без конвертов.)
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства — значит, текст уворован ботами-плагиаторами.