tamara_borisova (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
tamara_borisova) wrote2012-12-02 02:59 am
tamara_borisova) wrote2012-12-02 02:59 am
Entry tags:
Большая стирка
Это воспоминание я приберегала для одного из шёлковых лоскутков, да оно как-то само запросилось в пару к починке одежды:
Зачем-то я помню эту мелкую пуговку всю жизнь — услышав однажды в разговоре взрослых, будучи ещё, наверное, дошкольницей, потому что иначе знала бы хотя бы приблизительно имя или фамилию учительницы...
Наверное, мама рассказывала бабушке Марусе, и обе дивились (потому что папа был бы явно неблагодарным слушателем, поскольку он занимал как раз противоположную позицию — абсолютной неукоренённости в быте и по причине этого абсолютной же свободы от его условностей): мама рассказывала о нововасильевской учительнице, которая не стирала постельное бельё.
Она покупала комплект в магазине, стелила простыню, надевала на подушки наволочки и на одеяло пододеяльник — и так спала (одна или с мужем, не знаю, тогда меня такие детали не интересовали)... около месяца.
Затем покупала в магазине новый комплект и меняла бельё, просто выбрасывая старое, точнее загрязнившееся.
Я думаю, что запомнила этот «крутой креатив» образца конца шестидесятых годов не только потому, что это никак не укладывалось в «парадигму» нашего семейного быта, организуемого и мамой и бабушкой на высочайшем уровне (у бабушки всё бельё было крахмальное, тончайшей «выработки»: оно не дыбилось корой и не царапало кожу, а шелковисто скользило, оставаясь мягким; мамины же верёвки со стирками неизменно вызывали почти столбняк у прохожих: мы жили «на переулке», и двор просматривался с трёх сторон, — с третьей был сад папиной сельхозтехники, в него беззаборно переходил наш сад, — белоснежное, чуть подсинённое белье поражало воображение: ну как это возможно у учительницы с двумя детьми? а ещё и дивный огород в идеальном порядке и с урожаем... а когда в свои шесть лет я заболела желтухой и меня положили в больницу, из санстанции пришли две сотрудницы, чтобы сделать дезинфекцию моей комнаты, вещей и игрушек... и не стали этого делать, сказавши: «да тут и так всё стерильно!..»), — а как альтернативу бытовой закрепощённости.
...Потому что я видела, как это делается — и какой ценой завоёвано счастье.
А делалось это сначала вручную в корыте со специальной ребристо-волнистой тёркой (и у меня даже был детский набор, уменьшенная, но точная копия взрослого: цинковое корытце длиной сантиметров тридцать и шириной примерно пятнадцать, тёрка по ширине корыта и маленькое ведёрко, размером примерно с ладошку), затем в очень неудобной и часто ломающейся стиральной машинке цилиндрической формы с двумя отжимными валиками, сквозь которые пропускалось бельё, для чего нужно было вертеть ручку; она сильно рвала вещи центрифугой (и тут уж было кто кого — или бельё застрянет в её круговой щели и сломает её, или центрифуга зажуёт вещь, оторвав от неё кусок или сделав несколько дырок, в барабане тоже часто застревали какие-то вещи, особенно имеющие пуговицы)...
Стирали тоже сначала с помощью хозяйственного мыла, для чего серый кусок натирался на крупную тёрку и растворялся в горячей воде, потом плохо мылящимися советскими порошками «Новь» и ещё каким-то, а уж потом пришло просто спасение: паста «Аэлита»...
Вот бабушка моя стирает в корыте: наносить воды в баню вёдрами из колодца, нагреть воду в её котле, наносить вёдрами из котла в корыто, наносить холодной из колодца, разбавив до тёплой, постирать мылом или в порошке, отжать и бросить в тазы, вынести воду из корыта вёдрами на улицу и вылить помои аж в пределах огорода (метров сто), наносить воды из котла и из колодца в корыто, выполоскать, вынести вылить, снова наносить — и так раз пять (полоскалось не менее чем в пяти водах, плюс два предпоследних этапа — подсинивания и крахмаления)...
(Фотка из моего любимого лоскута о бабушке Марусе «К вопросу о меткости»)
Бабушка любила рассказывать мне побасёнку «с поучением» — о том, как один богатый и завидный жених выбирал себе невесту, непременно чтобы хорошую хозяйку.
Сел на коня и поехал по дворам смотреть, как девушки стирают.
В один двор заехал и спрашивает:
— Сколько раз ты намыливаешь и полощешь бельё?
— Десять раз и в десяти водах, — отвечала та.
Нахмурился недовольно и поехал дальше.
— Пятнадцать, двадцать... — наперегонки отвечали другие, до которых уже дошла весть о придирчивом женихе.
Так много дворов он проехал и всё оставался недовольным.
Пока наконец в последнем не нашёл себе жену:
— Стираю и полощу, пока не станет чисто, — отвечала та правду...
...Как и всё прочее, унаследованное от родителей ровно наполовину, я делю быт на две равные части: я могу сутками убиваться, приводя в порядок даже чужую съёмную и временную квартиру, — но только по собственному порыву и несчастной средозависимости (в негармоничном пространстве я просто не могу существовать, оттого часто выступаю в роли «рабы любви»... к порядку), — но если быт начинает посягать на мою творческую свободу, я... ампутирую его, удаляя бытовые хлопоты вместе с «участком жизни», требующим моих забот.
Я думаю, если бы мы встретились когда-нибудь с той нововасильевской учительницей, о которой я помню с восхищением сквозь толщу лет, нам было бы много чего порассказать друг другу и поделиться опытом...
Так я и вишу всю жизнь на бельевой верёвке быта, растянутая за два крыла двумя прищепками — маминой честно-трудовой и папиной «на соплях» (самое страшное мамино и бабушки Марусино ругательство по поводу чего-то плохо кем-то сделанного), но удерживающей бельё силой собственного реяния над землёй.
Музыкальный киоск
Зачем-то я помню эту мелкую пуговку всю жизнь — услышав однажды в разговоре взрослых, будучи ещё, наверное, дошкольницей, потому что иначе знала бы хотя бы приблизительно имя или фамилию учительницы...
Наверное, мама рассказывала бабушке Марусе, и обе дивились (потому что папа был бы явно неблагодарным слушателем, поскольку он занимал как раз противоположную позицию — абсолютной неукоренённости в быте и по причине этого абсолютной же свободы от его условностей): мама рассказывала о нововасильевской учительнице, которая не стирала постельное бельё.
Она покупала комплект в магазине, стелила простыню, надевала на подушки наволочки и на одеяло пододеяльник — и так спала (одна или с мужем, не знаю, тогда меня такие детали не интересовали)... около месяца.
Затем покупала в магазине новый комплект и меняла бельё, просто выбрасывая старое, точнее загрязнившееся.
Я думаю, что запомнила этот «крутой креатив» образца конца шестидесятых годов не только потому, что это никак не укладывалось в «парадигму» нашего семейного быта, организуемого и мамой и бабушкой на высочайшем уровне (у бабушки всё бельё было крахмальное, тончайшей «выработки»: оно не дыбилось корой и не царапало кожу, а шелковисто скользило, оставаясь мягким; мамины же верёвки со стирками неизменно вызывали почти столбняк у прохожих: мы жили «на переулке», и двор просматривался с трёх сторон, — с третьей был сад папиной сельхозтехники, в него беззаборно переходил наш сад, — белоснежное, чуть подсинённое белье поражало воображение: ну как это возможно у учительницы с двумя детьми? а ещё и дивный огород в идеальном порядке и с урожаем... а когда в свои шесть лет я заболела желтухой и меня положили в больницу, из санстанции пришли две сотрудницы, чтобы сделать дезинфекцию моей комнаты, вещей и игрушек... и не стали этого делать, сказавши: «да тут и так всё стерильно!..»), — а как альтернативу бытовой закрепощённости.
...Потому что я видела, как это делается — и какой ценой завоёвано счастье.
А делалось это сначала вручную в корыте со специальной ребристо-волнистой тёркой (и у меня даже был детский набор, уменьшенная, но точная копия взрослого: цинковое корытце длиной сантиметров тридцать и шириной примерно пятнадцать, тёрка по ширине корыта и маленькое ведёрко, размером примерно с ладошку), затем в очень неудобной и часто ломающейся стиральной машинке цилиндрической формы с двумя отжимными валиками, сквозь которые пропускалось бельё, для чего нужно было вертеть ручку; она сильно рвала вещи центрифугой (и тут уж было кто кого — или бельё застрянет в её круговой щели и сломает её, или центрифуга зажуёт вещь, оторвав от неё кусок или сделав несколько дырок, в барабане тоже часто застревали какие-то вещи, особенно имеющие пуговицы)...
Стирали тоже сначала с помощью хозяйственного мыла, для чего серый кусок натирался на крупную тёрку и растворялся в горячей воде, потом плохо мылящимися советскими порошками «Новь» и ещё каким-то, а уж потом пришло просто спасение: паста «Аэлита»...
Вот бабушка моя стирает в корыте: наносить воды в баню вёдрами из колодца, нагреть воду в её котле, наносить вёдрами из котла в корыто, наносить холодной из колодца, разбавив до тёплой, постирать мылом или в порошке, отжать и бросить в тазы, вынести воду из корыта вёдрами на улицу и вылить помои аж в пределах огорода (метров сто), наносить воды из котла и из колодца в корыто, выполоскать, вынести вылить, снова наносить — и так раз пять (полоскалось не менее чем в пяти водах, плюс два предпоследних этапа — подсинивания и крахмаления)...
(Фотка из моего любимого лоскута о бабушке Марусе «К вопросу о меткости»)
Бабушка любила рассказывать мне побасёнку «с поучением» — о том, как один богатый и завидный жених выбирал себе невесту, непременно чтобы хорошую хозяйку.
Сел на коня и поехал по дворам смотреть, как девушки стирают.
В один двор заехал и спрашивает:
— Сколько раз ты намыливаешь и полощешь бельё?
— Десять раз и в десяти водах, — отвечала та.
Нахмурился недовольно и поехал дальше.
— Пятнадцать, двадцать... — наперегонки отвечали другие, до которых уже дошла весть о придирчивом женихе.
Так много дворов он проехал и всё оставался недовольным.
Пока наконец в последнем не нашёл себе жену:
— Стираю и полощу, пока не станет чисто, — отвечала та правду...
...Как и всё прочее, унаследованное от родителей ровно наполовину, я делю быт на две равные части: я могу сутками убиваться, приводя в порядок даже чужую съёмную и временную квартиру, — но только по собственному порыву и несчастной средозависимости (в негармоничном пространстве я просто не могу существовать, оттого часто выступаю в роли «рабы любви»... к порядку), — но если быт начинает посягать на мою творческую свободу, я... ампутирую его, удаляя бытовые хлопоты вместе с «участком жизни», требующим моих забот.
Я думаю, если бы мы встретились когда-нибудь с той нововасильевской учительницей, о которой я помню с восхищением сквозь толщу лет, нам было бы много чего порассказать друг другу и поделиться опытом...
Так я и вишу всю жизнь на бельевой верёвке быта, растянутая за два крыла двумя прищепками — маминой честно-трудовой и папиной «на соплях» (самое страшное мамино и бабушки Марусино ругательство по поводу чего-то плохо кем-то сделанного), но удерживающей бельё силой собственного реяния над землёй.
Музыкальный киоск
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства — значит, текст уворован ботами-плагиаторами.
no subject
no subject
no subject
Иначе мне было бы не пережить еще и этот комплекс:-)
no subject
no subject
Мы стирали "волной" еще в 90-е. Такая у нас была сложная ситуация.
Сейчас, к счастью, есть машины-автоматы. В Воркуте очень выручали прачечные комбинаты.
(Хотя мама говорила, что со своей стиркой не сравнить).
А про выбрасывания комплекта белья - жуть. Как-то дико это звучит для наших времен.
Хотя на моей памяти подобный случай был в общаге с иностранным студентом, который покупал всякий раз белые сорочки в ГУМе и выбрасывал их после носки. Наши, конечно, открыли ему глаза. А он был в шоке: не мог поверить, что за такие деньги вещь не одноразовая. Потом нашел себе подружку, которая охотно рубашки стирала.
(прямо жизнь хронопов и фамов) как я раньше не заметила))))
no subject
И всё по бедности.
Были редкие периоды с машинками - маленькая "Мрія" (мечта) местного завода на 3 кг белья, но в неё загружать-выгружать-отжимать всё равно руками, потом мыть - больше мороки ещё, чем просто руками.
Недавно Серёжа свою старую - автомат - отдал, но она вскоре сломалась, так что я опять всё ручками, но сейчас хоть порошки хорошие...
Но я белого белья не держу давно.
no subject
Все это было. К сожалению.У нас еще и белье было сплошь белое.
no subject
no subject
Работа домохозяйки казалась раем (там были машины).
no subject
А уж тут "возможны варианты", как любила повторять ГВ...
Можно и с белоснежным бельём быть негодяем, и наоборот.
Я всегда выберу второе и у себя и у других.
no subject
Искушение выбрасывать велико, но всё-таки я выбираю стирку - новое белье все равно перво-наперво надо постирать, так почему же не постирать его и во второй, третий и так далее раз?
Фото с бабушкой у корыта - прелесть:)
no subject
Ага, такая вдохновенная фотка - будто и нет этого ужаса.
no subject
а у нас было так: сначала замачивали в корыте. один день. потом кипятили в баке. потом в машину с валиками...а потом на реку полоскать..а вот когда синили и крахмалили ..этого я не помню!
а в Лениграде мы просто сдавали бельё в прачечную и это было замечательно!!! я жила на Невском и прачечаня была через два дома! и ещё к нам приходила женщина мыть кухню и коридоры! красота!:)))
no subject
Сколько времени у людей раньше пожирал быт!
no subject
no subject
Вот я совсем не жалею, что нет машинки, поскольку минимализм в средствах быта может сократить запросы. :)
Обслуживание же девайсов, облегчающих быт, требует бОльшего количества другой работы (и несвободы), так что тут замкнутый круг, и всё дело в разумном равновесии.
Комп и сеть - не так страшно, как телевизор...
Уж лучше стирка.
no subject
no subject
Я когда подарила свой года два молчащий, это почувствовала.
Как будто ядерный реактор вынесли из дома.
no subject
Стирать я, как ни странно, любила всегда, это был мой любимый вид домашней работы. "Как ни странно" - потому что очень уставала от стирки (я всегда была хилой, слабосильной, быстро уставала) и очень сильно болела спина от положения согнувшись над тазом (остеохондроз). Потом я приспособилась (когда эту квартиру получили): ставила маленький пластмассовый тазик в раковину ванной. Так можно было стирать некрупные вещи, почти прямо стоя. А с крупными вещами мучилась, особенно когда надо было их выкручивать. После любой стирки падала просто бездыханная. И несмотря на это приступала всегда к стирке с внутренней радостью, вот странно:) Любила эту каторгу.
no subject
И тоже люблю стирать и - главное - РАЗВЕШИВАТЬ вольготно во дворе (ну мы обе про эту тему сто раз говорили, и всё-всё друг о друге и о счастье знаем...).
Потому что главное - не ЧТО и КАК, а ДЛЯ КОГО и ДЛЯ ЧЕГО...
no subject
Лесе было 9 месяцев, и мы в это время сняли флигелёк во дворе частного дома. Двор был большой, точнее, не двор, а сад (двора как такового почти не было, только немного свободного пространства у дома, а потом начинались насаждения), переходящий в заросли малины. Естественно, удобств никаких. Вода - колонка во дворе, грела воду на керогазе (зимой на плите), стирала прямо во дворе, т.к. было, кажется, начало осени, во дворе и сушила постиранное. Мы натянули длинную верёвку между двумя фруктовыми деревьями, и я на ней развешивала бельё. Стирки было очень много: маленький ребёнок, памперсов тогда ещё не было, сами понимаете.
Ну вот, сделала я огромную стирку, всё развесила и куда-то ушла по делам, а с Лесей остался Витя.
А во дворе было много муравьёв. Они непрерывной дорожкой поднимались на деревья, а с деревьев переползали на верёвку с бельём. Я каждую вещь после стирки тщательно осматривала, чтобы в детские вещи они не попали, ну и во взрослые тоже, конечно.
И муж решил в моё отсутствие решить проблему кардинально. Он решил отпугнуть муравьёв, чтобы они больше не лезли на эти два дерева, где верёвка. Посмотрел по сторонам, поискал в доме что-нибудь отпугивающее и увидел большую пластмассовую бутылку с "Белизной". Обрадовался, взял её и щедро полил места, где верёвка была обвязана вокруг стволов деревьев, с обеих концов верёвки. Муравьёв он, конечно, отпугнул, но верёвка от "Белизны" перегорела и вместе с бельём плюхнулась на землю. А поскольку незадолго до этого шёл дождь, земля была мокрой, и всё бельё сильно перепачкалось. В общем, помог:)))))))))
Когда я вернулась, я увидела, что муж нагрел воду и перестирывает бельё. Я очень удивилась:))
no subject
no subject
no subject
no subject
А я думала, что случай с нововасильевской учительницей - единственный и неповторимый:))
no subject