![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
tamara_borisovaПозавчера [18 января 2006 года] ездила я в командировку в N-ский район N-ской области.
Это была поездка сквозь некрополь длиной в
Вдоль всей трассы абсолютно мёртвые села и города, особенно сёла: брошенные здания, даже крепкие каменные дома зияют чёрными глазницами — или в лучшем случае окна заколочены досками. Магазины, фермы — как в страшном фантастическом фильме, повествующем о глобальной катастрофе, когда здания остались, а людей нет. Общеизвестный факт: ежегодно на Украине вымирает 500 тысяч — это ежегодно умирает целый областной город, даже больше в полтора-два раза. (И двадцать с лишним N-ских районов). И это вдоль трассы — то есть там, где всегда жили богаче, лучше, стабильнее. А что делается по дальним сёлам и хуторам?
Сам районный центр N. — без газа (тянут, но еще не дотянули), без воды, со стоящей промышленностью. Были мы у главы районной администрации, хотели «слупить» с них за рассказ на страницах журнала «об инвестиционных возможностях». А потом как посмотрели — ужаснулись: мы приехали туда в 11, ждали, пока коллегия в райгосадминистрации закончится, коллегия закончилась — люди стали выходить в тулупах и чуть ли не валенках, воды в здании нет (о главном впечатлении — туалете — в следующем абзаце)...
Когда я зашла в туалет, то забыла, зачем туда пришла: сразу судорожно стала искать ручку, чтобы записать два объявления на двери, а потом сообразила сфотографировать эти «артефакты».
Но текст запомнила дословно.
Два листа формата А-4. На компьютере выведен текст. Листы заламинированы и прикреплены широким скотчем, то есть не временно, а навсегда.
Тексты:
СЛИВ НЕ РАБОТАЕТ!
Просьба сливать за собою из пластиковых бутылок
(на подоконнике)
СЛИВ НЕ РАБОТАЕТ!!!
Большую нужду справлять в туалете на улице!!!!!!
(см. в окно).
(«В окно» я не только посмотрела, но и тоже сфотографировала).
Когда я рассказала это уже в машине N. N. и В. (водителю), N. N. сказал, что в мужском туалете было то же самое, и стояли большие баки, накрытые одеялами, на баках было написано:
ВОДА ЗДЕСЬ.
А накрыты были одеялами, чтобы вода не замерзала, а то пришлось бы, как в проруби, сначала бить колуном...
Веду к кульминации: ещё когда мы ехали и искали здание администрации — по развевающемуся флагу (а я по прошлому приезду помнила, что здание большое, как в областном центре, хотя была давно, в 1986 году), — то проезжали мимо мэрии (которую опознали по флагу) — одноэтажного деревянного здания с резными наличниками и резным же крылечком. N. N. стал говорить В., что, наверное, в этом или в таком же здании и районная администрация, но я настаивала, что помню большое и современное.
Дорога туда вела заледенелая и в жутких колдобинах (ледяных), как это бывает, когда снежная каша много раз растает, а потом много раз замёрзнет, ландшафт ещё тот... Перед зданием администрации была вообще полная жуть — очевидно, площадь никогда не чистят, ни зимой, ни летом...
Да, так вот. На расстоянии
– Слышь, парень! А где тут у вас здание рай-дэрж-админи-страции?
Тот, пошатнувшись, а потом отшатнувшись, сказал с ужасом:
– Ой, бля-а-адь.... Я такого вообще не зна-а-а-ю...
В. быстро закрыл окно и нажал на газ, а я хохотала минут пять, потом прыскала в течение минут двадцати (прыскали и мужики), вспоминая то и дело, — потом цитировала без конца...
...Картины мёртвых придорожных сёл мы наблюдали на протяжении ВСЕЙ трассы, как только выехали за пределы приобластного района.
На обратном пути заезжали пообедать в городок Ш. — предел цивилизованности: там работает завод — производит пиротехнику и всякие снаряды и патроны. Там есть «городок в городке» — инфраструктура этого завода и ещё одного, тоже порохового, ещё Петром Первым устроенного.
Но пока что о пути туда.
По мере удаления от областного центра мерзость запустения усиливается. И районный N. — апофеоз. Там топят дровами и опилками, благо ещё два гослесхоза есть. Но они дорубывают последние леса. Особенно при бывшем губернаторе, которого теперь якобы судят (Интерпол искал, нашёл, теперь хотят лишить депутатской неприкосновенности, «а дзуськы!» [неточные русские аналоги — «фигушки» или «чёрта с два»] — депутаты не дали), — всё было вырублено, лес-кругляк вывезен за границу, но денег ни область, ни тем более N. за это не получили. Люди топят буржуйками — ставят в домах буржуйки и топят их дровами и опилками.
Глава N-ский сказал, что почти 80 процентов сельскохозяйственной продукции дают частники, несмотря на то, что оставшиеся в живых колхозы или гослесзаги имеют большой штат, план на посевы и прочие работы, но дают они меньше 20 процентов.
Вопрос на засыпку: стоило 90 лет назад отбирать у людей собственность, сгонять в колхозы, чтобы потом, обобрав и ощипав догола, отпустить восвояси и не только позволить им хоть как-то влачить жалкое существование, но и питаться их трудом? (Есть чудесное украинское слово: «животиты» — то есть еле-еле существовать, прозябать).
И как надо было постараться, чтобы за такое короткое время (особенно последние 20 лет) извести свой народ?
И ничего не изменится: человек с душой и совестью (если бы такой случился среди приходящих к власти) сошёл бы с ума от горя или застрелился от бессилия и ужаса.
А та мразь, которая извечно будет делить сначала власть, а потом портфели и потом остатки собственности, — это уже последняя стадия разложения трупа...
Господи, как страшно! Как страшно всё это увидеть — не умозрительно представлять всё время, а ехать и ехать по кладбищу длиной в
Ей-богу, кладбища, которые встречались нам над дорогой, выглядели гораздо веселее и живее чёрно-серых деревень с выбитыми окнами, покосившимися крышами, зияющими дверными проёмами... На кладбищах всюду развешены разноцветные венки, оградки покрашены в голубенький или серебристый цвет...
И вот где меня поджидало самое настоящее семиотическое озарение: вот почему я жива только благодаря слову!
Потому что не я одна такая — целый народ такой!
При въезде в любое село (или при указателях на поворот в деревню) обозначено с гордостью:
село основано в ХVII веке... село основано в ХVIII веке...
Село Красный Прогресс, Новый Мир (а весь этот «новый мир» полностью мёртвый, ни души, ни огонька, ни дымка над трубой).
«Вас приветствует Палеевка!» — указатель на хуторок, видный прямо с трассы, чёрно-покосившийся, тоже абсолютно мёртвый.
«Хвала рукам, що пахнуть хлибом!» — лозунг на специально сооружённом длинном щите. А рядом — здание бывшей почты: заброшенное, полуразрушенное, чёрно-обгорелое, и ряд мёртвых домов, некоторые каменные, крепкие, но уже давно нежилые...
Кафе «Астория», ресторан «Империал» (естественно, жалкие одноэтажные домишки, кой-как обустроенные).
И ещё одна кульминация:
Торговый дом «Полесье» — огромными каракулями от руки на вагончике — некрашеном, в каких давно уже даже «балансировка и вулканизация» нигде не встречаются...
Долго мы потешались (со слезами в душе) над этим «торговым домом»...
Да, ещё одна кульминация. По пути в Киев есть Пирятин, и там башковитый предприимчивый народ устроил такой как бы приют для дальнобойщиков и прочего проезжающего люда. Тётки продают чай, кофе из термосов, торты разного рода, блинчики и т.п. За их спинами целый базарчик, несколько кафе и ресторанов с домашней горячей пищей, благоустроенные туалеты. Стаканчик кофе (растворимого) стоит от гривны до двух, кусок торта гривны три. Обед, думаю, в пределах 20-30 — полноценный ресторанный...
Но то оживлённая трасса. Та, по которой ехали мы, — давно забыта богом, людьми и машинами: на протяжении полтыщи км, что мы проехали туда и назад, нам от силы десяток машин встретился. Утром вообще ехали мы одни — до самого N нас никто не догонял, не обгонял и не ехал навстречу... Жутковатое было ощущение — чувствовать себя персонажами фильма-катастрофы...
Около Г., сказал N. N., есть гостиница и ресторан, куда мы пойдём в туалет и попить кофе.
Ресторан был закрыт (до открытия оставалось пятнадцать минут). Администраторша гостиницы сначала нас встретила неприветливо, не хотела даже в туалет пускать, но N.N. её обаял, и мы, облегчившись, подождали и выпили в ресторане дешёвый кофе эспрессо (причем настоящий, вкусный, и всего за 2,50, то есть даже дешевле, чем в областном центре).
Так вот, цены в гостинице таковы: в номере на троих — полторы сотни гривен в сутки с человека, в люксе ещё там сколько-то, а самая большая цена — 1000 гривен в сутки. И всё это удовольствие в зауряднейшей придорожной гостинице около забытого богом Г. (всякого въезжающего ждёт гордое предупреждение: городу — 1000 лет!) называется АПАРТАМЕНТЫ.
N.N. сказал, что столько не стоит даже трёхкомнатная квартира на Крещатике, где они останавливаются с президентом нашей фирмы. Да что там в Киеве — в Европе любой номер такого уровня стоит не больше 50 евро...
Так и живём — в апартаментах слова: ходим в рестораны «Астория» и «Империал», торгуем в торговом доме «Полесье» своим сырьём — потому что давно превратились в сырьевой придаток (воспалённый)...
...Вот такое я совершила путешествие: «Из Петербурга — в Москву». И век был точно — восемнадцатый.
P.S. Поскольку я вчера болела и на работу не ходила, N. N. меня опередил в устных рассказах. Его коньком была картинка, которая ему запомнилась больше всего: как я ела борщ в ресторане в Ш. — не снимая перчаток... Естественно, не кружевных до локтя, а вязаных шерстяных.
Зато сегодня был мой день: я рассказывала всем о диалоге «слышь, парень, где тут у вас здание райгосадминистрации?»...
Музыкальный киоск
Франц Шуберт. Quintet in A Major, «The Trout», D. 667
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства — значит, текст уворован ботами-плагиаторами.