![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
tamara_borisovaОтгадайте, чем я сейчас занималась?
Вместо того чтобы опять идти на гаражный оброк (солнышко выглянуло и опять наступила почти летняя благостыня — после заморозков-то), глянула в комп на время — ан уже ноябрь!
Жутко захотелось найти свой давно обещанный перевод «вытесненного Фроста» (из письма Хорольского ко мне: «слишком много импрессий, не вытесняйте Фроста»).
Поискала-поискала в своих письмах к Галине Васильевне — и нашла!
И не только свой перевод, а и бонус к нему — мои ответы на какую-то анкету из ста вопросов — кажется, из журнала «Вопросы литературы», из каких-то восьмидесятых лет, и, кажется, то ли ответы Макса Фриша, то ли Маркеса, то ли опросник кто-то из них составил... в следующем лоскуте покажу (ответы — увы, без вопросов...)! это нечто! о, как бы я хотела найти тот опросник!!! (Одна надежда — может, у кого из вас сохранился архив «Вопросов литературы»?)
И вот я, параллельно — для красоты жизни, — намазюкала голову растительной краской Бьюти, нумером 21 (потому что ранее опробованный нумер четырнадцать оказался слишком рыжеватым), пепельным, а по-украински попелястим [попэля́стым] (так написано на обложке), и, постепенно превращаясь в Попелюшку [Попэлю́шку], то есть Золушку, пишу теперь исполненный печали ноябрьский текст — по контрапункту: находясь в полном экстазе и благорастворении воздухо́в.
А я и есть попэлюшка: с утра опять надраила полы, выдворив кошаков в загородные резиденции (я их мою ежедневно, поскольку хочешь быть в тонусе — заведи себе колхоз из животных), посуду, плиту, мойку и прочие золастые (золястые?) владения, и теперь всё блестит и сияет солнечной чистотой...
Везде понавешала ароматических отдушек, сама побрызгалась французско-арабской «Румбой» — красота, лепота, — и никакие мыши мне не помогали, всё сама перебирала, собираясь на бал.
Оригинал вот здесь.
А текст вот:
Роберт Фрост
Моя ноябрьская гостья
Когда дождями завесит даль,
Так скучно станет и так темно,
Но вместо скуки придёт Печаль,
И лета ясного уж мне не жаль,
И я прилежно гляжу в окно,
И я послушно пишу за ней,
Что, слава богу, пустеет лес,
Что наступает пора дождей,
Пора холодных и серых дней,
Размокшей глины, сырых небес.
Она мне шепчет: «Ну, что же ты?
Взгляни скорее, как от дождя
Засеребрились в саду кусты,
Аллеи строги, темны, чисты,
Сверкая, капли с ветвей скользят».
Ей непонятно, что я давно
Смотрю, как дождь расстилает сеть
И серебрится моё окно...
Сказать ей, что ли? А, всё равно,
Уж лучше просто в окно смотреть.
Интересна наша переписка с ГВ «вокруг Фроста» (до этих писем я ещё дойду, сейчас пока цитаты), я хитрая, я показываю только похвалу ГВ, а потом она про целое стихотворение написала, что перевод слишком мягкий и женственный, что ей кажется, что Фрост суровее и «мужскее» (новообразование моё)... но это я процитирую потом.
А сейчас пока вот:
«...Семантическая, очень русская, “рифма” серые — сырые; “...слава богу, пустеет лес” — великолепно по мысли, потому как в потаённой глубине нашего психического бытия живёт, в полной аналогии природе, цикл, когда великолепные — пышные, спутанные, яркие, наполненные чувства, мысли, ощущения, помыслы уступают место другому состоянию — прохлады, строгости, прозрачности, просквожённости, где всё в соразмерности, соотнесённости и необременительности».
Так что печаль пока что отменяется.
Это Машка вчера вечером, когда было ещё холодно.
А это мальвы — пали на землю, притворились мёртвыми — и сияют себе на солнышке попелястыми колокольцами принцессиных юбок параллельно линии горизонта.
Пойду теперь в гараж, поработаю попэлюшкой.
Всегда ваша,
Золушка, Cinderella, Cenerentola, Cenicienta, Cendrillon и Aschenbrödel/Aschenputtel...
Музыкальный киоск
Вместо того чтобы опять идти на гаражный оброк (солнышко выглянуло и опять наступила почти летняя благостыня — после заморозков-то), глянула в комп на время — ан уже ноябрь!
Жутко захотелось найти свой давно обещанный перевод «вытесненного Фроста» (из письма Хорольского ко мне: «слишком много импрессий, не вытесняйте Фроста»).
Поискала-поискала в своих письмах к Галине Васильевне — и нашла!
И не только свой перевод, а и бонус к нему — мои ответы на какую-то анкету из ста вопросов — кажется, из журнала «Вопросы литературы», из каких-то восьмидесятых лет, и, кажется, то ли ответы Макса Фриша, то ли Маркеса, то ли опросник кто-то из них составил... в следующем лоскуте покажу (ответы — увы, без вопросов...)! это нечто! о, как бы я хотела найти тот опросник!!! (Одна надежда — может, у кого из вас сохранился архив «Вопросов литературы»?)
И вот я, параллельно — для красоты жизни, — намазюкала голову растительной краской Бьюти, нумером 21 (потому что ранее опробованный нумер четырнадцать оказался слишком рыжеватым), пепельным, а по-украински попелястим [попэля́стым] (так написано на обложке), и, постепенно превращаясь в Попелюшку [Попэлю́шку], то есть Золушку, пишу теперь исполненный печали ноябрьский текст — по контрапункту: находясь в полном экстазе и благорастворении воздухо́в.
А я и есть попэлюшка: с утра опять надраила полы, выдворив кошаков в загородные резиденции (я их мою ежедневно, поскольку хочешь быть в тонусе — заведи себе колхоз из животных), посуду, плиту, мойку и прочие золастые (золястые?) владения, и теперь всё блестит и сияет солнечной чистотой...
Везде понавешала ароматических отдушек, сама побрызгалась французско-арабской «Румбой» — красота, лепота, — и никакие мыши мне не помогали, всё сама перебирала, собираясь на бал.
Оригинал вот здесь.
А текст вот:
Роберт Фрост
Моя ноябрьская гостья
Когда дождями завесит даль,
Так скучно станет и так темно,
Но вместо скуки придёт Печаль,
И лета ясного уж мне не жаль,
И я прилежно гляжу в окно,
И я послушно пишу за ней,
Что, слава богу, пустеет лес,
Что наступает пора дождей,
Пора холодных и серых дней,
Размокшей глины, сырых небес.
Она мне шепчет: «Ну, что же ты?
Взгляни скорее, как от дождя
Засеребрились в саду кусты,
Аллеи строги, темны, чисты,
Сверкая, капли с ветвей скользят».
Ей непонятно, что я давно
Смотрю, как дождь расстилает сеть
И серебрится моё окно...
Сказать ей, что ли? А, всё равно,
Уж лучше просто в окно смотреть.
Интересна наша переписка с ГВ «вокруг Фроста» (до этих писем я ещё дойду, сейчас пока цитаты), я хитрая, я показываю только похвалу ГВ, а потом она про целое стихотворение написала, что перевод слишком мягкий и женственный, что ей кажется, что Фрост суровее и «мужскее» (новообразование моё)... но это я процитирую потом.
А сейчас пока вот:
«...Семантическая, очень русская, “рифма” серые — сырые; “...слава богу, пустеет лес” — великолепно по мысли, потому как в потаённой глубине нашего психического бытия живёт, в полной аналогии природе, цикл, когда великолепные — пышные, спутанные, яркие, наполненные чувства, мысли, ощущения, помыслы уступают место другому состоянию — прохлады, строгости, прозрачности, просквожённости, где всё в соразмерности, соотнесённости и необременительности».
Так что печаль пока что отменяется.
 |
| Альбом: Печаль, моя ноябрьская гостья |
Это Машка вчера вечером, когда было ещё холодно.
А это мальвы — пали на землю, притворились мёртвыми — и сияют себе на солнышке попелястыми колокольцами принцессиных юбок параллельно линии горизонта.
 |
| Альбом: Печаль, моя ноябрьская гостья |
Пойду теперь в гараж, поработаю попэлюшкой.
Всегда ваша,
Золушка, Cinderella, Cenerentola, Cenicienta, Cendrillon и Aschenbrödel/Aschenputtel...
 |
| Альбом: Печаль, моя ноябрьская гостья |
Музыкальный киоск
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства — значит, текст уворован ботами-плагиаторами.