![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
tamara_borisovaА потом подумала: не поймут. Ведь сколько раз бывало так, что вверну я какое-то словцо из числа бытовавших у нас в семье или роду — ан многие адресаты этих моих «лексически окрашенных синонимов» не понимают. И не какие-нибудь украинские адресаты, а самые что ни на есть русские.
Столкнувшись в очередной раз с недоуменным вопросом, что это значит, приходилось «задним числом» залезать в словарь Даля или Фасмера, чтобы проверить, уж не моя ли выдумка это слово? — нет, никогда не оказывалось слово выдумкой, даже в самых неожиданных случаях!
Слово вообще не может быть выдумкой, это как гриб, связанный сотнями невидимых нитей с подземной грибницей, — поди знай, где он вылезет, на какой пень взгромоздится или, наоборот, где глубоко затаится под прошлогодней листвой...
Но появится рано или поздно — обязательно.
Так было (когда «гриб» таился под слоем листвы) со словом «чаморошный», услышав которое (в таком примерно контексте: да он чаморошный какой-то!), я сначала подумала, что это слово каким-то образом связано с «мороком», «мороченьем» (ср. украинское «памороки забити» [паморокы забыты], то есть забить голову, задурить; «голова «паморочиться», то есть кружится); затмевается сознание — или зрение, см. «морок», «мрак». Вспомнила я, что и бабушка моя говорила «забить паморки»:
– Совсем она мне паморки забила, я и не взяла сдачу...
«Сумерки», «мрак», «морок», «морочить» — выстраивала я ряды «родственников», а потом, как водится, решила проверить правильность своих предположений.
И нашла в инетном словаре молодёжного и солдатского сленга слово «чамор»: «опустившийся человек, грязно или неряшливо одетый».
Но думаю всё же, что если даже и родилось оно из какого-то неведомого «чамора» (я даже в иностранных словарях искала, думала, может, оттуда калька какая), то всё равно со временем не будет отринуто языком, как прочие модные молодёжные словечки.
Потому что если и не родилось оно из «морока», то наложится на эту гениальную матрицу и навеки останется жить в языке.
Вот сейчас у Даля нашла:
«ПАМОРОК, м. паморока, ж. сев. морось, мжица, пасмурная погода, мрачная и мокрая; паморочный день. Паморось, ж. влад. то же, мельчайший дождь, мокряк, бус, ситник, морось; паморосный день, лето, мокрый, ненастный, туманный, с мелким дождем. Паморос(ч)ное небо, пасмурное, сильно облачное. Паморосить, моросить, бусить, идти ситничку, стоять мокрому туману. | Паморок, кур. иногда обморок, потеря памяти, сознанья, и отбило, отшибло помороки».
Возвращаюсь к слову «шамаркать».
Именно такой формы отыскать мне не удалось, но нашла я у Фасмера вот что:
«Шамарган. Ближайшая этимология: «пустой человек», костромское (Даль). Тёмное слово».
Может быть, шамаркать это и есть попусту капризничать, привередничать, перебирать?
Наткнулась там же (у Фасмера) поблизости на слово «шарлапай» и ахнула: ведь именно так его произносила бабушка! А я-то, дура, полагала, что бабушка так по своей неграмотности слово «шалопай» коверкает!
Смотрю дальше: «Ближайшая этимология: шарлапан — «крикун», псковск., тверск. (Даль). Сравнивают с харлапай, с которым оно может быть связано отношениями рифмованных образований; см. Ильинский, ИОРЯС 20, 4, 173».
А в харлапае уже так и слышится горлопай. А итог окончательной «этимологизации» и укладывания в прокрустово ложе грамматической аналогии — горлопан, то есть произошло включение в ряд аналогичных: болтун, хвастун, крикун, бегун, прыгун и т.д. в результате осмысления, то есть придания смысла (что, собственно, и есть «народная этимология»): источник крика — горло.
Проверила, зайдя и на «харлапая» к Фасмеру, — точно!
«Харлапай. Ближайшая этимология: «горлопан», арханг. (Подв.), харлапан — то же, перм. (ИОРЯС I, 331), «горлопан, хапуга», вятск. (Васн.), череповецк. (Герасим.), харлапанить «горланить». От харло — «горло, глотка»; см. Булич, ИОРЯС I, 331; Ильинский, ИОРЯС 20, 4, 173».
[Лично я уже слышу здесь и «хайло» — если учесть, что оба сонорные и могли подвергаться чередованию/замене в результате действия закона гармонизации — экономии произносительных усилий].
И таких на первый взгляд «чаморошных» слов у меня в запасе ещё много: запроторить («что, кур. запропастить, занапастить, запрокудить, заподеть, засунуть, заложить, запровадить, затуторить, девать, затерять, запрятать и позабыть куда» — здесь и далее всё сверено по Далю), кавырсо(е)вать (нашла только «каверзать»), обапол(а), карантух («карандух; карандыш 
— коротыш, коротышка, недоросток, малорослый человек»), колобродить («ходить вокруг да около чего; шляться, слоняться, шататься без дела; бродить беспокойно из угла в угол, в помеху другим; || шалить, проказить, баловать от безделья; || говорить бестолково, не уметь объясниться»), мухортый (о лошади: гнедой, с желтоватыми подпалинами у морды, у ног и в пахах; || о человеке, тамб. слабый, хилый, тощий и малорослый — во где Тамбов-то вылез!..), одоробло (очевидно, от корня о-drъ, первоначально «настил вокруг дерева», [...] алб. dru «дерево, жердь», [...] допустимо также родство odrъ с англос. еоdоr «изгородь, плетень», др.-исл. «край, верхняя жердь в заборе» — Фасмер), орясина (жердь, шест; кол, дубина; толстая и долгая хворостина; || жердяй, оглобля, верста в значении долговязого парня; || затрещина, заушина, удар»; у нас в семье оно «ходило» как обозначение какого-нибудь неотёсанного, грубого человека наподобие фонвизинского Митрофанушки), кандибобером, тюря с подтютюрником* (бабушка так насмешливо называла какое-нибудь странное, причудливое блюдо, граничащее с кулинарной неудачей), а ещё я помню её юмористические «джимур» и «джурабы» — это уже явно переосмысляла она какие-то тюркские заимствования: первым бабушка называла чёрную илистую грязь**, а вторым — «расхожую» рабочую обувь: грубую, раскоряченную, большого размера, растоптанную донельзя или перекособоченную от старости; поискав усиленно по инету, я обнаружила, что джурабы (джорабы, джороп) — это толстые вязаные носки у народов Кавказа, Передней и Средней Азии... (А бабушкина родная сестра по отцу вышла замуж куда-то на Кавказ, долго жила там, потом возвращалась, периодически приезжала в гости и дико смешила бабушку своими речевыми оборотами: «Ой, цаплок побежал!» — откуда в её речь заскочил этот цыплёнок, вообще «покрыто мраком неизвестности» (пока что — для меня, я ещё не разбиралась «с этим вопросом»)...
Впору вспомнить в связи со всеми этими «мухортыми карантухами» тургеневские редьку-тыкву-кобылу-репу-бабу-кашу...
А если серьёзно — мне для счастья иногда хватает вспомнить или услышать какое-нибудь «этакое» словцо наподобие украинского шкэрэбэрть, после чего у меня в улыбке растягивается рот до ушей... Правильно пишется оно «шкереберть», я дала вам транскрипцию, а что оно означает, не скажу... пока. Отгадайте сами!
Или образное выражение, случайно услышанное в каком-нибудь транспортном средстве или на улице, как это было, когда я ехала однажды в маршрутке на переднем сидении, рядом сидела девушка, знакомая шофёра, и вела с ним беседу, рассказывая о характере своего шефа (а она у того в референтах, что ли):
– Вообще-то он неплохой, но иногда кукушка вылетает, особенно когда выпьет...
Немедленно вообразив себе её шефа в виде часов с кукушкой, я явственно услышала в своём мозгу «ку-ку! ку-ку!», увидела перед глазами маленькую серенькую птичку, комично выскакивавшую из наших часов с гирями в моём глубоком детстве (всегда пугающе неожиданно), быстро поднесла кулак ко рту и, резко отвернувшись к окну, затряслась в беззвучных конвульсиях.
...Так что если кто-то тут (в случае с харлапаем) и оказался «неграмотным» — то это я, а не бабушка!
Ибо не бывает «тёмных слов» — бывают только «тёмные люди», забывающие, «откуда есть пошла русская земля»...
**После долгих разысканий и фонетических «переборов» я предположила, что это искажённое от Джермук — бальнеологический и климатический высокогорный курорт в Армении, где есть иловая грязь.
Музыкальный киоск
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства — значит, текст уворован ботами или плагиаторами (что, в принципе, одно и то же).