![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
tamara_borisovaНачало здесь, остальное по тегу, начинать лучше снизу, поскольку в ЖЖ записи идут «вверх ногами».
10 ноября 1983
Во первы́х строка́х — благодарность за сказку.
Иллюстрации — очень даже, про содержание — и не говорю. Сказка ложь, да в ней намёк... [1]
Праздники прошли в той самой, разнузданной... [2]
Отлежалась, отоспалась, посмотрела «Вассу» (хорошо!), съездила на косу, привезла грибов, хотя бродили по лесу в тумане. Увы! Всё проходит, праздники тоже.
В добавление к обычной ниве, опять надо читать любимой аудитории лекции по искусству.
Слов нет, одни буквы.
Сбегала ещё на концерт классического джаза, Олега Лундстрема. На обратном пути все перелаялись по поводу того, может ли джаз развиваться у нас? Потому как была выражена претензия: всё это — старина, ничего нового, а надо развитие. На что я: это Африка + Америка. О каком развитии на нашей почве может идти речь? Всё равно, что послать в Японию балалайки с нотами и потребовать барыню «с выходом» от Страны Восходящего Солнца. Кончилась лайка тем, что в 12 ночи сидели у меня и хлебали борщ, потом пили чай с тут же испечёнными изделиями. Обед с 12 ночи до 2-х как-то подействовал умиротворяюще на все джазовые страсти.
Уже идёт «Без свидетелей», но пока не видела.
В журналах пока что ничего выдающегося.
Читала какую-то статью с цитатой из Ю. Тынянова, полезла «обчитать» эту цитату и, конечно же, устряла на вечер. Он [Тынянов, не вечер] был выше структуралистов сегодняшних, потому как, пронзительно видя конструкцию произведения, всегда видел её не голенькой, но в полном соку словесном теле, т.е. живьём, т.е. так, как никто из структуралистов делать это и не может, и не хочет. Глаголы надо бы поставить уже в Perfect'e. Структурализм вроде бы приказал долго жить.
В «Нов. мире» 9, 1983, есть статья о языке прозы.
Ещё не читала. Предпочитаю саму прозу.
Сюжет.
Не ранним утром стук в дверь. Открываю.
На пороге мужик, лет 45-40, образование средне-техническое, трезвый, одет в заграничное.
— Я тут у вас вчера паспорт оставил. Верните его.
— ?!
— Ох, я теперь вижу, это не вы, вы уж простите, если обидел чем вас. Но я был под газом, покупал в магазине бутылку, рядом женщина покупала. Пригласила к себе... Потом говорит: «Свитер у тебя заграничный, подари его мне». А я что? Мне ничего не жалко! Снимаю свитер, потом ещё рубашку снял... Мне не жалко, что я, жмот какой... Потом она ещё попросила 26 рублей на билет, уезжала она куда-то. А я потом говорю — я ж голый остался, а она мне свою рубашку отдала. «Оденься в неё!» — говорит.
— ?!
— Да мне ничего не нужно. Мне бы паспорт свой вернуть. Я вижу, это не вы. Та была тёмная, и лицо поширше вашего. Зажгите свет в прихожей, я погляжу, куда дверь выходит... — Нет, это не та квартира, там прямо дверь была. Ну не помню больше ничего! А вот если с моим паспортом кто чего надумает, я, конечно, докажу, что это не я. Но зачем это мне?
— Идите в милицию, там вам могут помочь.
— Ну уж это, конечно, пойду. Но я ж не могу всего рассказать. Мне бы только паспорт вот выручить. А так всё рассказать — нет, не могу. Простите, если обидел чем вас. Пойду. Мне бы только вот паспорт, а там мне ничего не надо...
Чем может вся эта история закончиться? — возможны варианты...
Насчёт Радзинского и Гельмана я не согласна с Вами. Они просто разные. Гельман же мне показался очень глубоким, психологичным, снимающим со своих персонажей обёртку за обёрткой, одну за другой, и за каждой — своя неправда, и своя правда, которые у каждого персонажа — свои же.
Радзинский — это прежде всего театр.
Он театрален, причём написано в расчёте на данные Дорониной, её интонации, фактуру и т.д. Ярко, броско, бенефисно. Но без открытий, обнажений и т.п. [3]
У Фарли Моуэта читала «Не кричи: волки!».
Очень понравилось.
До Диккенса никак не доберусь. Сегодня ещё подержала в руках «Короля Генриха IV» Манна. Тоже отложила. Не одолею.
Лучше не перечислять. А то придётся всю мировую переписать.
Корчака никогда не собиралась читать.
Подозревала всегда в занудности. [4]
Рада Вашим архитектурным излишкам в виде 4-х кг живого веса. Продолжайте в том же духе! Вызовите Скибу на соцсоревнование! [5]
А правила хорошего моветона — блеск.
Пока что единственный на 16 странице. [6]
С упорством маниака хожу на идиотические фильмы: «Анна Павлова», «Возвращение Баттерфляй».
Ни слов, ни даже букв. Но ходить всё равно буду.
Наращивайте вес!
Привет обществу.
Воды по-прежнему нет, желтуха по-прежнему есть.
Здоровья всем!
Роспись
Примечания
1. Я посылала (перепечатанную на машинке) одну из сказок из детской книжки С. Козлова про Ёжика, Медвежонка, Филина, зайцев (но не про туман, а, кажется, про Филина и зайцев), и даже по мере сил и талантов скопировала одну из иллюстраций.
2. Я поздравляла Галину Васильевну с праздником (в письме от 4 ноября) и с возможностью «предаться разнузданной лени».
3. Я говорила, что «Приятная женщина с цветком и окнами на север» Радзинского и «Скамейка» Гельмана имеют что-то общее, но Радзинский художественно выше.
4. Цитата из моего письма от 4 ноября:
«Прочитала изысканно-тонкую книжку: автор — англичанин, Фарли Моуэт, “Собака, которая не хотела быть просто собакой”.
А ещё говорят, будто нет в мире совершенства: сбылась давняя мечта почитать Диккенса без морали: Фарли Моуэт купается сам и шаловливо побрызгивает на читателя из моря юмора, моря без штормовых волн и прибрежных валунов.
Этакой козочкой поскакивает-попрыгивает. После этой книжки сразу же достала бессмертные “Посмертные записки Пиквикского клуба”, чтобы продлить удовольствие. Прав был Чапек, когда писал, что во время болезни нужно читать старину Диккенса.
Читала ещё интересные “поучительные” книжки про художников (Пикассо, импрессионисты), про ухо Ван-Гога и про рисунки первобытных людей; в “Театре” — Радзинского, “Приятная женщина с цветком и окнами на север”.
<...>
“Историю семиотики” “читаю” по-прежнему.
Корчака начинала читать — нет, занудный».
Из письма от 17 ноября:
«Что Корчак? Корчак часто попадался на глаза, и хотя я тоже его подозревала, но решила...
...ему не верится,
Он подошёл ко мне
Удостовериться,
Удостоверился,
Но не дождался слов...
Очевидно, тут бы пригодились Ваши буквы. Пожалуйста, пришлите поскорее».
5. Я писала (опять же 4 ноября):
«Спешу опередить Ирину: мы сегодня взвесились в медкабинете.
Теперь 4 кг “лишних” у меня...
“Ах! — вскричала она. — Миг вожделенный настал!”
“Ах! — вскричала я. — Часы торжества миновали...”».
6. Я восхищалась фразой на 16-й странице ЛГ (Константина Мелихана) «Должен ли джентльмен помогать даме выйти из автобуса, если дама хочет войти?».
10 ноября 1983
Во первы́х строка́х — благодарность за сказку.
Иллюстрации — очень даже, про содержание — и не говорю. Сказка ложь, да в ней намёк... [1]
Праздники прошли в той самой, разнузданной... [2]
Отлежалась, отоспалась, посмотрела «Вассу» (хорошо!), съездила на косу, привезла грибов, хотя бродили по лесу в тумане. Увы! Всё проходит, праздники тоже.
В добавление к обычной ниве, опять надо читать любимой аудитории лекции по искусству.
Слов нет, одни буквы.
Сбегала ещё на концерт классического джаза, Олега Лундстрема. На обратном пути все перелаялись по поводу того, может ли джаз развиваться у нас? Потому как была выражена претензия: всё это — старина, ничего нового, а надо развитие. На что я: это Африка + Америка. О каком развитии на нашей почве может идти речь? Всё равно, что послать в Японию балалайки с нотами и потребовать барыню «с выходом» от Страны Восходящего Солнца. Кончилась лайка тем, что в 12 ночи сидели у меня и хлебали борщ, потом пили чай с тут же испечёнными изделиями. Обед с 12 ночи до 2-х как-то подействовал умиротворяюще на все джазовые страсти.
Уже идёт «Без свидетелей», но пока не видела.
В журналах пока что ничего выдающегося.
Читала какую-то статью с цитатой из Ю. Тынянова, полезла «обчитать» эту цитату и, конечно же, устряла на вечер. Он [Тынянов, не вечер] был выше структуралистов сегодняшних, потому как, пронзительно видя конструкцию произведения, всегда видел её не голенькой, но в полном соку словесном теле, т.е. живьём, т.е. так, как никто из структуралистов делать это и не может, и не хочет. Глаголы надо бы поставить уже в Perfect'e. Структурализм вроде бы приказал долго жить.
В «Нов. мире» 9, 1983, есть статья о языке прозы.
Ещё не читала. Предпочитаю саму прозу.
Сюжет.
Не ранним утром стук в дверь. Открываю.
На пороге мужик, лет 45-40, образование средне-техническое, трезвый, одет в заграничное.
— Я тут у вас вчера паспорт оставил. Верните его.
— ?!
— Ох, я теперь вижу, это не вы, вы уж простите, если обидел чем вас. Но я был под газом, покупал в магазине бутылку, рядом женщина покупала. Пригласила к себе... Потом говорит: «Свитер у тебя заграничный, подари его мне». А я что? Мне ничего не жалко! Снимаю свитер, потом ещё рубашку снял... Мне не жалко, что я, жмот какой... Потом она ещё попросила 26 рублей на билет, уезжала она куда-то. А я потом говорю — я ж голый остался, а она мне свою рубашку отдала. «Оденься в неё!» — говорит.
— ?!
— Да мне ничего не нужно. Мне бы паспорт свой вернуть. Я вижу, это не вы. Та была тёмная, и лицо поширше вашего. Зажгите свет в прихожей, я погляжу, куда дверь выходит... — Нет, это не та квартира, там прямо дверь была. Ну не помню больше ничего! А вот если с моим паспортом кто чего надумает, я, конечно, докажу, что это не я. Но зачем это мне?
— Идите в милицию, там вам могут помочь.
— Ну уж это, конечно, пойду. Но я ж не могу всего рассказать. Мне бы только паспорт вот выручить. А так всё рассказать — нет, не могу. Простите, если обидел чем вас. Пойду. Мне бы только вот паспорт, а там мне ничего не надо...
Чем может вся эта история закончиться? — возможны варианты...
Насчёт Радзинского и Гельмана я не согласна с Вами. Они просто разные. Гельман же мне показался очень глубоким, психологичным, снимающим со своих персонажей обёртку за обёрткой, одну за другой, и за каждой — своя неправда, и своя правда, которые у каждого персонажа — свои же.
Радзинский — это прежде всего театр.
Он театрален, причём написано в расчёте на данные Дорониной, её интонации, фактуру и т.д. Ярко, броско, бенефисно. Но без открытий, обнажений и т.п. [3]
У Фарли Моуэта читала «Не кричи: волки!».
Очень понравилось.
До Диккенса никак не доберусь. Сегодня ещё подержала в руках «Короля Генриха IV» Манна. Тоже отложила. Не одолею.
Лучше не перечислять. А то придётся всю мировую переписать.
Корчака никогда не собиралась читать.
Подозревала всегда в занудности. [4]
Рада Вашим архитектурным излишкам в виде 4-х кг живого веса. Продолжайте в том же духе! Вызовите Скибу на соцсоревнование! [5]
А правила хорошего моветона — блеск.
Пока что единственный на 16 странице. [6]
С упорством маниака хожу на идиотические фильмы: «Анна Павлова», «Возвращение Баттерфляй».
Ни слов, ни даже букв. Но ходить всё равно буду.
Наращивайте вес!
Привет обществу.
Воды по-прежнему нет, желтуха по-прежнему есть.
Здоровья всем!
Роспись
Примечания
1. Я посылала (перепечатанную на машинке) одну из сказок из детской книжки С. Козлова про Ёжика, Медвежонка, Филина, зайцев (но не про туман, а, кажется, про Филина и зайцев), и даже по мере сил и талантов скопировала одну из иллюстраций.
2. Я поздравляла Галину Васильевну с праздником (в письме от 4 ноября) и с возможностью «предаться разнузданной лени».
3. Я говорила, что «Приятная женщина с цветком и окнами на север» Радзинского и «Скамейка» Гельмана имеют что-то общее, но Радзинский художественно выше.
4. Цитата из моего письма от 4 ноября:
«Прочитала изысканно-тонкую книжку: автор — англичанин, Фарли Моуэт, “Собака, которая не хотела быть просто собакой”.
А ещё говорят, будто нет в мире совершенства: сбылась давняя мечта почитать Диккенса без морали: Фарли Моуэт купается сам и шаловливо побрызгивает на читателя из моря юмора, моря без штормовых волн и прибрежных валунов.
Этакой козочкой поскакивает-попрыгивает. После этой книжки сразу же достала бессмертные “Посмертные записки Пиквикского клуба”, чтобы продлить удовольствие. Прав был Чапек, когда писал, что во время болезни нужно читать старину Диккенса.
Читала ещё интересные “поучительные” книжки про художников (Пикассо, импрессионисты), про ухо Ван-Гога и про рисунки первобытных людей; в “Театре” — Радзинского, “Приятная женщина с цветком и окнами на север”.
<...>
“Историю семиотики” “читаю” по-прежнему.
Корчака начинала читать — нет, занудный».
Из письма от 17 ноября:
«Что Корчак? Корчак часто попадался на глаза, и хотя я тоже его подозревала, но решила...
...ему не верится,
Он подошёл ко мне
Удостовериться,
Удостоверился,
Но не дождался слов...
Очевидно, тут бы пригодились Ваши буквы. Пожалуйста, пришлите поскорее».
5. Я писала (опять же 4 ноября):
«Спешу опередить Ирину: мы сегодня взвесились в медкабинете.
Теперь 4 кг “лишних” у меня...
“Ах! — вскричала она. — Миг вожделенный настал!”
“Ах! — вскричала я. — Часы торжества миновали...”».
6. Я восхищалась фразой на 16-й странице ЛГ (Константина Мелихана) «Должен ли джентльмен помогать даме выйти из автобуса, если дама хочет войти?».
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства — значит, текст уворован ботами-плагиаторами.