Дома моего детства

[tamara_borisova]

Это сейчас появились специальные детские домики и палатки, а во времена моего детства приходилось обходиться «подручным материалом» (что, по моему мнению, лишь умножало удовольствие, сводя его разнообразие к бесконечности).

В самом раннем возрасте, примерно лет до трёх, мы играли под столами, накрытыми скатертью: чудесное место, где ты и в безопасности, под защитой у взрослых, в непосредственной близости к ним, буквально у них под ногами, и одновременно под покровом благодатной тайны, — и «здесь», в привычном и безопасном мире, и одновременно «там» — в неведомых и скрытых от посторонних глаз пространствах свободы и неконтролируемости...

Затем — по мере взросления — дома наши переместились за порог: мы устраивали себе жилища на деревьях и сидели там часами, как птицы, или строили наземные шалаши из веток, накрывая «крышу» пучками травы... Особенно любимым у нас было одно дерево — старая высокая шелковица в бабушкином огороде, где на толстых сучьях очень удобно было сидеть ещё и потому, что их переплетения образовывали некое подобие уютных кресел со «спинками» и даже «подлокотниками».

Но самыми экстравагантными были дома, лишь на время становившиеся нашими. Это были... свинюшники — новенькие, свежесколоченные из одуряюще пахнущих смолой сосновых или еловых досок. Затем — после покупки настоящих «хозяев» — нас оттуда, конечно же, выдворяли. Но несколько дней или даже недель нам удавалось пожить в самом настоящем деревянном доме — с окнами, дверью и даже кормушкой, которую мы приспосабливали в качестве кровати для кукол.

«Взаправдашние» дома, куда я переселялась вместе с родителями и старшей сестрой при переездах (папа окончил институт по специальности «механизация сельского хозяйства» и неизменно работал главным инженером в разных совхозах и сельхозтехниках Запорожской области, благодаря чему моё детство прошло в роскоши «мелкопоместной жизни»), я помню все до последней половицы — или по количеству шагов от одной стены до другой... Я помню, где и какая была печка или туалет с ванной, где какая кухня, какая стояла мебель (однажды папе выдали тогдашнюю «офисную» — обитую коричневым дерматином при помощи фигурных гвоздиков: стол, стулья, вот только дивана со спинкой и валиками не дали, и я помню, как одно время почему-то любила читать книги, сидя или даже полулёжа на этом столе, и читала однажды Гашека, а потом через много лет, уже живя в городе, по странной «фонетически-смысловой рифме» вспомнила об этом, прочитав у Чапека юмористическое исследование «Как читают книги»: «Просто невероятно, до чего же некоторые люди перекручены, когда читают книжки»).

В большинстве из них бывало много комнат, а главное — были застеклённые веранды, зимой холодные, покрывавшиеся по окнам причудливыми узорами, летом прохладные, но всегда просторные и светлые. Они вели как бы переходное, «срединное» бытие между Домом и Миром, присущее всем верандам и террасам, и это обещание заоконного простора и света сквозь множество стёкол — ромбических или квадратных — стало своеобразной «матрицей» идеального жилища для меня.

С 13 лет и поныне* я живу не ниже четвёртого этажа многоквартирного городского дома и просто физически страдаю от невозможности выйти за дверь и мгновенно зажмуриться от плотного потока света, ударяющего по глазам, или ступить на крыльцо с ажурным козырьком, на котором вечно летят навстречу друг другу и всё не могут сшибиться рогами два стремительных оленя с поднятыми и согнутыми «в коленках» передними ногами, — или растворить окно, буквально «растворить», выдвинув створки вперёд, на улицу, а не вволочь тяжелые рамы в комнату...

Года два, правда, в одном из сёл мы жили в двухэтажном восьмиквартирном доме со всеми удобствами, но на первом этаже, а главное, окна с двух сторон (комнат было четыре: зал, две спальни и кабинет, где мы с сестрой готовили уроки) выходили в сад.

И, наверное, поэтому периодически мне снится один и тот же сон: моё новое жилище, где есть весь «набор чудес»: и просторная, залитая солнцем веранда с множеством стёкол-сегментов, и большие светлые комнаты с чистыми деревянными полами, расчерченными косыми квадратами солнечных лучей, и бесконечные повороты коридоров, за которыми открываются всё новые и новые двери, таящие неисчерпаемые возможности будущей — неизменно прекрасной — жизни.

* Написано в 2006 г., с апреля 2007 г. я живу в частном доме.

© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моего журнала http://tamara-borisova.livejournal.com и без указания моего авторства — значит, текст уворован ботами-плагиаторами.

Comments

[tamara-borisova.livejournal.com]

Набрехала маненько: Алла уточнила (а я, балда, перепутала), она - цитирую письмо - "родилась 27апреля, а не мая, - когда действительно иногда зацветает сирень, сирень и тюльпаны цвели, когда умерла моя мама, а она умерла в ночь после моего сорокалетия уже на следующий день, а также когда меня везли из Сумского роддома, было много цветов и солнца и я улыбалась - рассказывала мама, - и все удивлялись, что так рано"...